Разговор Кирилла Бенедиктова и Саида Гафурова

Разговор Кирилла Бенедиктова и Саида Гафурова о слиянии некоторых финансовых активов, принадлежащих семьям Ротшильдов и Рокфеллеров

К.Б.:Каково реальное политическое влияние семьи Рокфеллеров? Каково их влияние внутри республиканской (наследие Нельсона Рокфеллера) и демократической (Джон Д. Джей) партий? Правда ли, что Дэвид Рокфеллер оказывал влияние  на администрацию Картера посредством представленных там своих людей (С. Вэнс, М. Блюменталь, У. Миллер и т.д.). Насколько влиятелен в нынешних США Дэвид Рокфеллер? Пользуется ли он публичной известностью?

С.Г.: Я никогда специально не занимался вопросами политического влияния той или иной «семьи» в вопросах американской политики. Вам, полагаю, следовало бы обратиться к людям, более сведущим в этих вопросах.

В части же более широкой постановки вопроса, я думаю, Вы склонны переоценивать их вовлеченность в конкретную, «реальную» политику. В общем случае, миллиардеры политикой заниматься брезгуют, а исключения воспринимаются, скорее, как личная эксцентричность того или иного представителя богатой семьи.

Где-то к середине XIX века крупнейшие мировые капиталистические семьи поняли, что не следует им сосредотачивать в своих руках и политическую власть. И понять могут не так, и богатств лишить в результате революций – вдруг не повезет - и, самое главное, нужна специализация в своем деле – кто-то должен приращивать состояния семей, кто-то другой – управлять империями. Практика показывает, что навыки для управления бизнесом и навыки для публичной политики требуются принципиально разные.

К тому же, довольно быстро выяснилось, что в любой стране хорошие публичные политики – товар дешевый. В эпоху массового образования их переизбыток. Цена хорошего политика на калькуттском базаре по две рупии за пару,  на любой вкус и цвет. Но подстраховаться правящим миром банкирам не помешало. К власти ведь и искренние радикалы могут прийти – Парижская Коммуна это вам не шутка, да и пришедшие радикалы типа Леона Блюма во Франции или Макдональда в Великобритании обычно  добровольно уходить не хотят.

Для подстраховки против «левых» правительств применялся излюбленный и безошибочный прием – постоянные разговоры о якобы имеющей место необходимости разделения кредитно-денежной (монетарной) и налогово-бюджетной (фискальной) политики. Чтобы дорвавшийся до власти сапожник или, упаси Боже, как призывал В.И.Ленин, кухарка, не натворили глупостей (с точки зрения богачей) с финансами, им оставили для демократии только самую скудную часть денег – фискальную политику. Монетарную же политику из рук демократии, простого народа вывернули, как водится, вместе с руками. Ее доверили «специалистам». И именно в части монетарной политики роль крупнейших семейств исключительно велика.

Политическое влияние семьи Рокфеллеров представляет собой возможность, потенцию оказывать влияние на выработку политических решений. В обычной жизни они обычно напрямую в текущие политические решения не вмешиваются. Их роль видна в чрезвычайных ситуациях – классический пример – Ирак и Ливия, да и Африка в целом где европейские и китайские конкуренты начинают угрожать бизнесу.

Отдельный вопрос – понятное дело, военно-промышленный комплекс, космос, крупные гос.подряды и вообще все, что связано с крупными разовыми или периодическими бюджетными ассигнованиями.

Мне кажется, Вы склонны переоценивать степень централизованности и республиканской, и демократической партий США. На практике аппарат партий состоит из нескольких крупных региональных блоков (по штатам). Причем региональные партаппаратчики недолюбливают миллиардеров, пытающихся вмешиваться в политику непосредственно.

Мне очень трудно представить себе партаппаратчиков из какого-нибудь Теннеси, которые бы добровольно признали над собой «кнута» из Рокфеллеров.

Конечно, есть продажные конгрессмены и особенно сенаторы из захолустья, где партийный аппарат может гарантировать переизбрание, но их не так много, и их все знают. 

Принятой практикой является покупать голоса по конкретным вопросам, а не покупать конгрессмена на корню. Видимо, это связано со спецификой рынка политиков, где риски высоки и труднопросчитываемы. Процедурой выборов в США, как и везде, конечно, управлять можно, но в ограниченных пределах и, что важнее, в разных регионах цена управляемых выборов будет различаться на порядки.  Что пройдет в Миссисипи, не получится в Сан-Франциско.

Что касается государственного аппарата, то везде и всегда крупнейшие финансово-промышленные группы стараются продвинуть туда своих людей. Рокфеллеры не исключение, но это в общем-то не исключение, потому что так происходит абсолютно везде и абсолютно всегда.

К.Б.: Можно ли говорить о том, что двухпартийный консенсус в США – во многом результат деятельности Рокфеллеров? Смогли ли они ввести в этот консенсус неоконов, учитывая тот факт, что компания ExxonMobile – один из основных спонсоров Американского института предпринимательства? Как распределение семьи Рокфеллеров по партиям демократов и республиканцев может повлиять на стабильность двухпартийного консенсуса?

С.Г.: «Двухпартийный консенсус в США» - это иллюзия, тиражируемый миф. В США очень много влиятельных групп - каждая со своими интересами. Они, как правило, представлены во обеих партиях, и конфликты решаются не во время выборов и даже не в период партийных съездов, а путем закулисных договоренностей. Соответственно распределение семьи Рокфеллеров по партиям демократов и республиканцев это просто нормальная практика, которая ни на что особо не влияет. Так делают все. Cosi fan tutti.

К.Б.: В какой степени новость об объединении активов Ротшильдов и Рокфеллеров имеет политическую проекцию?

С.Г.: Активы разных финансовых групп в разных отраслях и разных регионах постоянно объединяются и постоянно делятся. Особой важности новость об объединении каких-то активов Ротшильдов и Рокфеллеров не имеет. Никто не даст, да они и сами не захотят объединять, скажем, Шелл и Экссон. С другой стороны, огромные бокситовые залежи Гвинеи  в Боке разрабатываются на паритетных началах (это сейчас так) Алкоа (Дюпоны) и Рио-Тинто (Ротшильды).

Но речь ведь идет не об этом. Объединяются финансовые структуры. Правильнее говорить, не объединяются, а начинают работать в плотной ко-ординации усилий. Принадлежащая Ротшильдам инвестиционная компания RIT Capital Partners приобретет 37% акций компании Rockefeller Financial Services, Ротшильды становятся миноритариями у Рокфеллеров (ну, как у нас миноритарий Навальный у Роснефти). Говорят, что речь может идти об  объединении управляющих органов, тогда может возникнуть и сокращение издержек. Но и Ротшильды, и Рокфеллеры – люди умные и опытные, они увольнять вряд ли кого-то будут.

А вот ответ на вопрос, почему они это делают именно сейчас, - очень важен. Причина любого действия на финансовом рынке – поиск прибыли или минимизация издержек. Где выгода в объединении финансовых структур Ротшильдов и Рокфеллеров?

Дело в том, что глобальная мировая экономика вступила в период так называемых «валютных войн», где каждая страна заинтересована в снижении курса своей валюты. Банкиры возражают, но их могут и не послушать. Более того, эмиссионные банки все активнее манипулируют учетными ставками, выдают больше денег крупным банкам в рамках «количественного смягчения», пакетов помощи или по иному названных программ.

И вот в этой ситуации доступ Рокфеллерам к британским и европейским программам, а Ротшильдам – к американским в случае объединения  операционного управления может дать колоссальные прибыли. Обе группы смогут пользоваться благами, которые банкирам дают разные страны – США, Швейцария, Британия, страны евро в ЕС.

Речь идет о возможности перекредитоваться в любой момент в той стране, которая именно в этот момент дает лучшие условия. А ведь это с учетом масштабов операций финансовых групп может быть и сотни миллионов и миллиарды чистой экономии.

Речь фактически идет о смене глобального мирового финансового порядка. Меняются правила игры, и самые информированные игроки первыми принимают меры.

К.Б.: Известно, что власти РФ играют на противоречиях между различными нефтяными компаниями, в частности, американскими и британскими. Не является ли объединение Рокфеллеров и Ротшильдов попыткой картельного соглашения для выработки общей политики противодействия третьим силам, включая российские нефтяные компании?

С.Г.: Пока опыт показывает, что технически невозможно объединить глобальных частных игроков в картелях (ОПЕК – не в счет). Я не думаю, что из этого что-то выйдет, и я не думаю, что Игорь Иванович Сечин настолько наивен, чтобы предполагать, что он сможет сыграть на противоречиях между американскими и британскими нефтяными компаниями.

Да это и не нужно никому. Это они борются за влияние на нас, а мы в положении богатой и чертовски красивой (но капризной) невесты. А картель между Шелл и Эксон долго не проживет, даже если его и позволят создать.

Хотя, с другой стороны, ВР-Амосо существует. Так что исключать ничего нельзя. Занятно будет, если они, продав свою 50-процентную долю в ТНК-BP, объединятся с Шелл.  Это не исключено, но не забывайте, что главным идеологом противников такого объединения является никто иной, как королева Великобритании и близкие ей семейства. Такие дела.

К.Б.: Некогда марксисты спорили, к чему, в конечном счете, придет капитализм – к войне капиталистов друг с другом или объединению капиталистов развитых стран в некий сверх-империализм. Не является ли нынешнее слияние доказательством правоты К. Каутского, отстаивавшего последнюю точку зрения?

С.Г.:  Ну, пока Япония и Германия остаются оккупированными странами, я бы поостерегся от далеко идущих выводов. Впрочем, нынешнее поколение немцев в нарушение своей Конституции вкус крови уже распробовали (и, похоже, им понравилось). Это у немцев уже национальная забава такая – бомбить Белград. Ну, и мы тоже знаем, если немцы сербов бомбят – готовься к войне.

К.Б.: Насколько оправдана версия о том, что это слияние является попыткой сохранить нынешнюю мировую финансовую систему перед лицом надвигающегося экономического «идеального шторма»?

С.Г.:  Я думаю, это не попытка сохранить нынешнюю систему. Я думаю, этот первый шаг самых умных и информированных игроков в создании принципиально нового мирового финансового и экономического порядка.

И его перспективы меня слегка пугают. У меня дети есть.